Однажды великого шахматиста Бобби Фи­шера спросили: «Кто в мире шахмат занима­ет первое место?». Он ответил: «Я». «А вто­рое?» - «На втором, третьем, четвертом и пя­том местах - никого. На шестом - Спасский. На седьмом, восьмом и девятом - никого. На десятом - Ботвинник». Если говорить о том, кто из мирян Русской православной церкви внес в постсоветское время наибольший вклад в возвращение ве­рующим монастырей, храмов и церковных сооружений (в данном случае речь идет именно о лепте мирянина, а не о выдающих­ся трудах Святейшего Патриарха Алексия II или иерархов Церкви), то человек, о котором пойдет речь, несомненно, находится на пер­вом месте, причем с колоссальным отрывом от всех других. Кто-то сумел возвратить один храм, кто-то - два или даже три. У Алек­сандра Владимировича Бугаевского - астро­нома, писателя, знатока старых мастеров живописи, агиографа и представителя Мос­ковской Патриархии в Правительстве по во­просам возвращения церковного имущест­ва - счет возвращенных храмов с церковной землей, домами причта и монастырей (из сложнейших и зачастую безвыходных си­туаций) уже давно идет на сотни.

Александр Бугаевский - широко известный агиограф, специалист мирового уровня по святителю Николаю Чудотворцу, великомуче­нику Георгию Победоносцу и ряду других свя­тых. Вот только один штрих из уникальных аги­ографических изысканий А. Бугаевского. Дол­гое время считалось, что святитель Николай Мирликийский родился в 280 году. Известно также и то, что епископом он стал еще до нача­ла гонений на христиан в 303 году при импера­торе Диоклетиане, то есть примерно в 20 лет! Но в Византии такого молодого епископа про­сто не могло быть - каноны Церкви не позволя­ли рукополагать в архиереи в столь раннем возрасте. Благодаря кропотливой работе уче­ного над копиями древних манускриптов жития святого, переданных ему из фондов Афона, Иерусалима, Ватикана, Лондонской библиоте­ки и других древлехранилищ, а также изучению результатов анатомо-антропологических ис­следований, проведенных итальянцами над мощами святителя в 1953 году, А. Бугаевским была восстановлена правильная хронология жизни святителя: родился он не в 280-м, а при­близительно в 260 году. Его возраст перед смертью был 75 лет. Скончался святитель в царствование императора Константина в 334-335 году, и, следовательно, перед диокле-тиановым гонением ему, когда он стал еписко­пом, было сорок лет. Все это и многие другие факты - принципиально важные дополнения и уточнения в житии одного из самых чтимых святых всего мирового христианства.

Занимаясь многие годы изложением жи­тий подвижников веры и благочестия, Алек­сандр Бугаевский напитался от них удивитель­ной четкости, вескости, лаконичности и глуби­ны языка. Даже на бытовом уровне он всегда излагает правильные и чрезвычайно глубокие по смыслу вещи. Наверное, именно так говори­ли в древности греческие философы и христи­анские богословы. И поэтому общение с ним понуждает собеседника чутко следить за своим собственным нравственным состоянием, уров­нем интеллекта и грамотностью речи.

Встречи с этим необыкновенным и разно­сторонне одаренным человеком обогащают ду­шу. Он неизменно любезен и внимателен к со­беседнику, всегда открыт и прост в общении. И не выносит только одного - человеческой фальши и лицемерия, проявляя неизменную рассудительность в выборе своего ближайшего окружения. Но те, кто вошел с ним в общение, никогда об этом не жалеют. Как не пожалел об этом и я, главный редактор журнала «Шестое чувство».

-Александр Владимирович! Расскажите о себе. Как сформировалось ваше жизнен­ное кредо? Почему вы пришли к совершен­но бескорыстному желанию возвращать храмы в лоно Русской православной церк­ви? Ведь все это - крайне сложное дело. И организационно трудное, и по-человече­ски предельно тяжелое и деликатное.

-  Помню, когда мне было пятнадцать лет, я  взял у писателя Паустовского на даче в Таруссе Библию. Мой отец, известный переводчик по­эзии, дружил с ним. Существуют его письма к отцу, и они у меня до сих пор хранятся. Иногда я останавливался у Константина Георгиевича в его тарусском доме. Так вот - однажды я снял с книжной полки у Паустовского Библию, стал ее читать и... осознал себя верующим православ­ным человеком. И тогда еще в юности у меня возникло горячее желание сделать что-то по­лезное для Церкви, оказать помощь приходам, монастырям...

-  Чем вы занимались в то время? 

-  Я учился на физическом факультете. Моей профессией двадцать с лишним лет была ас­трономия. Первое десятилетие я занимался Лу­ной и планетами, а второе - историей астроно­мии. Тогда же я заведовал старинной обсерва­торией на Красной Пресне и, спасая ее здания от сноса, набрался некоторого опыта в том, как все это должно делаться. Как раз в те годы бы­ло построено здание Белого Дома (Верховный Совет РСФСР) и около него предполагалось сделать дорожные развязки для удобных подъ­ездов. Был запланирован снос целого ряда зданий на улице, которая носила тогда имя Пав­лика Морозова, в том числе и нескольких стро­ений старинной университетской обсервато­рии - филиала Государственного астрономиче­ского института им. Штернберга. В этих здани­ях учились Лермонтов, Герцен, бывал Гоголь и многие другие великие русские писатели и уче­ные. И я вступил в свою первую сложную борьбу за сохранение памятника истории, культуры и архитектуры. Я доказал, что обсерватория была построена известным русским архитекто­ром Дормидонтом Григорьевым, одним из создателей московского ампира, когда он совме­стно со своим братом, знаменитым архитекто­ром Афанасием Григорьевым, и Жилярди вос­станавливал Москву после пожара 1812 года.

В середине восьмидесятых годов мне дове­лось часто бывать в Троице-Сергиевой Лавре и посильно помогать обители в ее нуждах. Так по­степенно я познакомился со многими священ­нослужителями. В 1990 году, когда время изме­нилось и Патриархом был уже Алексий И, мои знания и возможности, умение решать градост­роительные вопросы и вести переговоры ока­зались востребованными. С той поры я пере­стал быть астрономом, но продолжил зани­маться небесными делами уже в высшем, ду­ховном смысле - теперь уже для Московской Патриархии. Первое серьезное дело, которое я провел для нее, было связано с землеотводом в Переделкино, где находится храм Преобра­жения Господня и основная резиденция Свя­тейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия И. Там сложилась исключительно слож­ная ситуация, когда этот исторически значимый участок города решили застроить блочными пятиэтажными домами (сейчас такие здания уже начали сносить). Однако этот вопрос уда­лось решить, и строительство пятиэтажек было отменено. Тогда я познакомился с Юрием Луж­ковым, с председателем Московского земель­ного комитета и другими высокопоставленны­ми руководителями.

-   Вы стали официальным представите­лем Патриархии? 

-   По благословению Патриарха я занимался решением земельных имущественных вопро­сов, связанных поначалу с резиденцией Пред­стоятеля Церкви в Переделкино. Потом, когда все утряслось и соседние пустыри были воз­вращены Патриархии для дальнейшего разви­тия Переделкино (в том масштабе, в котором они принадлежали Церкви до революции), а строительство блочных домов - отменено, председатель земельного комитета обратился к Патриарху с просьбой, чтобы в дальнейшем вести переговоры по землеотводам и передаче земельных участков храмам и монастырям Москвы именно со мной. Исходя из того, что наши контакты были изначально конструктивны и плодотворны, руководство земельного коми­тета, входящего в структуру Московского пра­вительства, обещало и впредь оказывать Церк­ви максимальное содействие.

Очень важно верно понимать градострои­тельную ситуацию и учитывать, что если исто­рически принадлежавшая Патриархии террито­рия оказалась уже частично занята, например, больницей, то нецелесообразно изымать эту землю в то самое время, когда рядом находит­ся пустырь. Так, к слову сказать, произошло с храмом Преображения Господня в Богород­ском. Настоятель думал, что нужно идти по гра­нице, существовавшей до революции, а там уже расположилась больница. Я же предложил ему не претендовать на больничную террито­рию, а занять значительно больший участок с другой стороны, свободный от застройки. В ре­зультате выиграли и больница, и приход. Потом таких случаев по всей Москве было уже не десятки, а сотни.

А. Бугаевский с духовником Свято-Троице-Сергиевой Лавры архимандритом Кириллом (Павловым) и настоятелем Преображенского храма игуменом Владимиром (Зориным) обходит территорию, возвращенную Патриархии в Переделкино

-   Такое решение верно во всех отноше­ниях. И больницу не потревожить, и достой­ный образ Церкви  сохранить. Это так? 

-   Да. Если есть возможность восстановить историческую справедливость - как для Церк­ви, так и для города, - это нужно обязательно делать. А там, где уже построено высотное зда­ние - то нужно ли его сносить, чтобы воссоз­дать вместо него небольшой храм? Думаю, это нецелесообразно.

А вот в спальных районах Москвы, где до ре­волюции были поля и сельхозугодия, у людей сегодня образовалась большая потребность не только в школах, детсадах и больницах, но и в храмах. Есть случаи, когда небольшие сельские храмы, существовавшие там когда-то до рево­люции и сохранившиеся до сего дня, сейчас по воскресеньям уже не могут вместить всех веру­ющих. Мне приходится прилагать немалые усилия в переговорах с руководством Москвы, чтобы ряд земельных участков был предостав­лен под строительство новых вместительных храмов, Так удовлетворяются духовные запро­сы людей.

-   Власть охотно шла навстречу прось­бам Церкви о возвращении церковных строений и земель, особенно в  начале пе­рестройки. А впоследствии проблемы по­явились?

-  Проблем в Москве с землей и церковными постройками, конечно же, очень много, и ре­шать их иногда крайне сложно. Здесь надо ис­ходить как из возможностей города, так и из ре­альных потребностей верующих людей. Огром­ное количество пустующих земельных участ­ков, на которых ранее предполагалось строи­тельство храмов в Москве, сейчас отнесено к особо охраняемым природным зонам. Там во­обще исключена возможность строительства каких бы то ни было сооружений. За последние несколько лет ситуация в этом плане еще боль­ше усугубилась. Тем не менее, несколько де­сятков землеотводов под строительство новых храмов в столице все же есть. И они постепен­но возводятся.

-  Люди, которые видели вас на перего­ворах в министерствах и префектурах, в об­щении с руководителями  высшего ранга, отмечали, что вы обладаете удивительным даром убеждения. Те, кто подчас привыкли прерывать собеседника на полуслове, за­чарованно слушают вас до конца и в основ­ном делают все, о чем вы  их просите. Это харизма или что-то еще? 

-  Просто я говорю с ними на ясном, понят­ном языке. И - делаю только те предложения, которые по-настоящему реальны и против ко­торых трудно что-либо возразить. Ведь есть претензии необоснованные, а есть и вполне ло­гичные пожелания. У меня в этом плане накоп­лен большой многолетний опыт. Мне понятно, в каких случаях те или иные мотивы являются до­ минирующими и когда, наоборот, они не про­звучат или же будут звучать наивно.

-  А вставляют чиновники палки в колеса? 

-  Господь дал каждому человеку свободную волю. Это - великий дар Божий. Но люди по-разному им пользуются. Некоторые- во благо себе и своим ближним. Здесь я имею в виду ис­тинное благо, а не насущное суетное желание что-то приобрести или же воспользоваться ка­кими-то земными быстротечными радостями. Есть вечное непреходящее благо. И когда люди понимают, что с концом их земной жизни не все кончается и наступает вечная жизнь души - и они хотят получить свой удел в Царстве Небес­ном, то они не идут против Бога. Однако есть люди, которые этого совершенно не понимают. Игнорируя важные духовные запросы общества, без которых оно не может быть здоровым, они чисто прагматически начинают искать вы­годы от конкретного земельного участка. Были попытки использовать территории, уже отве­денные под строительство на них храмов, для возведения там торгового или игорного заве­дения. Так что проблемы всегда есть, и они свя­заны с меркантильностью и желанием некото­рых дельцов получить какие-то сиюминутные выгоды.

-   Итак, трудности налицо. Чиновники ча­стенько мотают вам нервы, во главе угла - сложнейший процесс  переоформления не­движимости - зданий и земли в Москве. Все это создает в душе напряженность и определенный дискомфорт, не так ли? С одной стороны - дело важное, а с дру­гой - крайне тяжелое и даже  небезопасное. В результате - какое чувство преобладает в душе? 

-   Когда все получается, понятно, чувство ра­дости. Когда дело не идет - переживания и огор­чения. К сожалению, сейчас у банкиров и ком­мерческих структур, как я уже сказал, есть тен­денция просить у приходов земельные участки под застройку офисов и зданий на продажу. При этом храмам предлагаются инвестицион­ные проекты. Говорится о том, что часть здания или одно из зданий будет построено инвестором для приходских нужд, а остальное - для его соб­ственных. Таким образом, часть церковной зем­ли переходит к инвестору. Ему в качестве собст­венности будет принадлежать само здание, а значит, и земельный участок навсегда отойдет к нему же. И я всякий раз огорчаюсь, когда вижу такие проекты в процессе реализации.

Дело в том, что до революции Москва была застроена преимущественно одно- и двухэ­тажными зданиями. Люди были верующими, набожными. Когда приходил конец их земной жизни, они охотно жертвовали свои земельные участки или здания Церкви. Благодаря этому владения храмов не оскудевали, но постоянно пополнялись. Теперь это стало невозможно. Даже если кто-то из инвесторов построит на ча­сти церковной земли жилое здание, оно будет многоэтажным, и новые владельцы квартир ни­когда все здание обратно приходу не переда­дут. В лучшем случае, кто-то из них может заве­щать общине свою квартиру - и только. Короче, земля от прихода уйдет навсегда. И здесь надо четко понимать следующее: все, что принадле­жит Церкви, пожертвовано Богу. Отнять у Него что-либо даже под самым благовидным пред­логом - большой грех для предпринимателей и непоправимая беда для приходов. Люди просто не понимают, что творят. Я говорил уже со мно­гими банкирами и бизнесменами и смог убе­дить их отказаться от подобной политики. Увы, предложения к инвесторам поступают подчас и от самих священнослужителей. Но это путь пагубный.

-   А как же быть? Какой видится выход из ситуации, когда приходу безотлагательно нужно решать вопрос с  домом причта или другим строением, необходимым для жиз­ни общины? 

-   Для помощи особо нуждающимся прихо­дам, имеющим землю, но не располагающим достаточными средствами для возведения на ней домов причта и иных служебных построек, спонсору, в принципе, можно предоставить возможность возводить на приходской земле и дом причта, и какое-то здание для своих нужд. Это последнее здание спонсор за символическую плату берет у приходской общины во вре­менную аренду - пусть даже и на срок в 25 лет - пока не окупятся все его затраты как на постро­енные им приходские сооружения, так и на са­мо арендованное здание. Главное здесь то, что в конечном счете все строения на церковной земле полностью перейдут общине.

Во время беседы о возвращении церковных строений с благочинным Успенского округа г. Москвы Стефаном Пристая

Однако во многих случаях нужно все-таки набраться терпения. Общины должны жить не одним часом. Необходимо думать о будущем. Это фирмы бывают однодневками. Ну, могут просуществовать месяцы и даже годы. А Рус­ская православная церковь существует уже ты­сячу лет. В московских приходах есть множест­во храмов, возраст которых - триста, четырес­та и даже шестьсот лет. Они выстояли в годы го­нений на Церковь и будут стоять еще века. По­этому необходимо, чтобы у них была перспек­тива для развития. А такой перспективы, если церковные земли застроят сторонние органи­зации, уже не будет. Один только храм - без до­ма причта, без воскресной школы, без библио­теки и подсобных помещений - не может раз­виваться во всей своей духовной полноте.

Ведь помимо богослужения, у церковной общи­ны есть как разносторонние социально-благо­творительные, так и миссионерские задачи.

Да, в начале 90-х годов нам передавали хра­мы совершенно руинированные, и многие на­стоятели даже и мечтать не могли о том, чтобы возродить дом причта, православную гимна­зию и прочие служебные здания. Все силы бы­ли брошены на то, чтобы восстановить пору­шенные алтари. Но сейчас мы перешли в XXI век. Многие храмы уже полностью рекон­струированы, нашлись жертвователи, которые внесли большую лепту в их возрождение. Хоте­лось бы отметить в этой связи благотворителя, президента Клуба ЦСКА Евгения Ленноровича Гиннера - замечательного и бескорыстного че­ловека. Евгений Гиннер на свои средства пост­роил два детских дома - в Москве и Подмоско­вье - и целиком содержит их. Он потратил зна­чительные суммы и восстановил из руин боль­шой храм святителя Николая на Щепах. От по­рушенной святыни оставались лишь четыре изъеденные кислотой стены с изуродованными окнами. Там в богоборческое время находился кислотный цех. Теперь Евгений Леннорович на­меревается воссоздать для этого храма значи­тельный по площади дом причта.

Поэтому я надеюсь, что если земли оста­нутся за храмами, то в течение ближайших де­сятилетий настоятели смогут построить с по­мощью благочестивых предпринимателей и но­вые дома причта, и православные гимназии и многое другое. Считаю, что будет неплохо, ес­ли на церковных территориях появятся также и доходные дома. Доходы от них могут использо­ваться на оказание помощи бедным, на содер­жание домов для престарелых и детских приютов.

-   Доходные дома сегодня - это что? 

-   До революции у многих православных приходов имелись доходные дома. Это были в основном жилые здания, где квартиры сдава­лись в аренду. Существовали и другие доход­ные дома, где располагались конторы предпри­нимателей, на современном языке - офисы. Все это приносило средства, которые исполь­зовались во благо для удовлетворения соци­альных нужд населения. Уже сейчас дома для престарелых есть у храма Всех Святых в Крас­ном Селе и ряда других приходов, где содержатся немощные старцы и пожилые женщины. Условия их пребывания здесь разительно отли­чаются от содержания стариков в государст­венных домах престарелых. Есть и замечатель­ные детские дома при храмах. Так что пусть число таких церковных строений умножается для пользы людей и их спасения.

-   Сколько храмов и церковных земель­ных участков было возвращено Церкви при вашем непосредственном  участии?

-   Я считал их количество до 1995 года. По­том окончательно сбился со счета. Здесь ведь речь идет не только о храмах как таковых, но и о церковных домах и других сооружениях. Недав­но мне напомнили об одном таком храме, и я, надо признаться, вспомнил о нем с трудом. Вообще, я занимаюсь только трудными случая­ми, - конкретно теми, которые не могут разрешить сами настоятели. Может быть, у меня есть на это благословение свыше. Ведь распутыва­лись, с Божией помощью, совершенно безна­дежные случаи и заканчивались благополучным исходом.

-   Ну, все-таки давайте посчитаем. Хотя бы приблизительно? 

 - Вы знаете, много времени уже прошло... Но в общем, это несколько сот монастырей и храмов - и не только в Москве, но также в Санкт-Петербурге, Архангельске, Перми, Ряза­ни, Костроме и ряде других городов и областей России. С особой радостью вспоминаю о своей удачной работе по возвращению Костромской епархии знаменитого Ипатьевского монастыря от провинциального музея вместе с 2677 ико­нами и другими святынями (в том числе с дра­гоценными вкладами от Романовых, Шуйских и Годуновых, сделанными руками царских масте­ров). В результате моего участия в этой работе в Ипатьевской обители появился первокласс­ный музей. И самое главное - в нем к святыням относятся, как это и положено, - с благоговени­ем и трепетом. Из казенных единиц хранения с инвентарными номерами они вновь стали почи­таемыми святынями, открытыми для всех веру­ющих. Это - одно из чудес нашего времени, и с него, с этого чуда, как сказал при посеще­нии Ипатьевского монастыря Президент Рос­сии Владимир Владимирович Путин, начинает­ся истинное духовное возрождение нашего Отечества.

Сейчас я помогаю осуществить еще одно по­истине светлое событие - возвращение ансам­бля Рязанского кремля в лоно Русской православной церкви. А он - побольше Ипатьев­ской обители, там одних только храмов -девять! А сколько других сооружений! Чтобы сдвинуть этот процесс с мертвой точки, потребовались огромные усилия - как лично мои, так и архиепи­скопа Рязанского и Касимовского Павла.

А вот по поводу, казалось бы, безнадежных случаев скажу так... Есть в Москве храм Святой Живоначальной Троицы в Никитниках около Старой площади. Там сохранились выдающиеся фрески с иконами. Десять лет назад, когда мы начали переговоры по возвращению этого хра­ма (а он был закреплен за Историческим музе­ем), нам на методическом совете Министерства культуры сказали, что этого не будет никогда. Но по милости Божией, в мае 2006 года удалось ре­шить и эту проблему. Храм со всеми его святынями, и даже с иконами Симона Ушакова был полностью передан Русской православной церкви. Помню вели­кое изумление настоятеля, когда вечером я позвонил и сообщил ему отом, что достигнута договоренность в Росимуществе и будет подписан распорядитель­ный документ о полной передаче храма. Ведь мы с батюшкой целыхдесять лет вели, казалосьбы, безна­дежную борьбу...