Часть1   Часть 2   Часть 3   Часть 4   Часть 5   Часть 6   Часть 7  Часть 8   Часть9   Часть 10   Часть 11   Часть 12

Прощаемся на пристани с игуменом Парфением, отцом Михаилом, братом Андреем. Вижу вдалеке черную фигуру, кто-то машет – Василий. Улыбаюсь и тоже машу ему в ответ. Теплоход медленно отходит, вот все дальше снежный берег, ударяющаяся о него темная утренняя Ладога, черные фигуры спешащих на работы монахов и золотые кресты монастыря и скитов… "Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром; яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей».

***

- Какая же красота здесь! – дед смотрит из окна на Москву-реку. Я накрываю на кухне стол, за которым сидит читает Николай и бабушка, которая любуется украдкой на деда и улыбается. Родители уехали, тоже вместе.

- Так переезжайте сюда, - говорю я деду. – Будем и видеться чаще.

- Нет, нет, здесь красота, воспоминаний много, - отвечает дед, и садится за стол, - а туда тоже сердце тянет. Хорошо у нас там.

- Хорошо, - соглашаюсь я.

Николай поднимает на меня голову и улыбается.

После обеда супруг уходит покурить на балкон. Мы остаемся с бабушкой и дедом одни.

- Поезд-то сегодня? – спрашивает бабушка.

- Сегодня, вечером, - тихо отпиваю чай из чашки.

- А вернется-то, что ж, когда? – осторожно интересуется дед.

Пожимаю плечами и ничего не отвечаю.

На прощание они расцеловали нас, пожелали супругу легкой дороги, Николай в ответ тоже горячо обнял их и расцеловал. Сидит теперь и опять разбирает какие-то бумаги, ложусь рядом на диван, а голову кладу на его колени. Он, не отрываясь взглядом от бумаг, обнимает мое плечо. Грустно улыбаюсь. У нас еще есть несколько часов. И эти драгоценные мгновения я проведу вот так вот, просто находясь рядом с ним и не мешая его работе.

На перроне все суетятся, прощаются. Заходим в купе, он снимает фуражку. Сидим друг напротив друга и молчим. Я невольно оглядываюсь – как тесно, и эти кровати, на которых он даже не может лечь как следует, и опять не выспится. Когда теперь я увижу эти глаза, через сколько дней, месяцев ? Вдруг улыбка пробегает по моему лицу, представляю, как теперь опять буду по несколько раз в неделю ходить на почту и отправлять письма и посылки, а женщина, которая там работает, опять все будет удивляться и спрашивать: «Он что у вас, в заключении что ли сидит?»

- Что ты смеешься ? – улыбка пробегает по его тонким губам.

- Представила, что вот сейчас скажут провожающим покинуть вагоны, а я никуда не уйду. Вот вцеплюсь хоть в эту дверь, и никто меня отсюда не вытащит.

Николай тоже смеется.

Стою на перроне, выйдя из вагона добровольно, и машу ему через стекло. Вот движение – и он все дальше и дальше. Иду, а потом, поймав себя на мысли, что бегу по перрону, часто не замечая и толкая незнакомых людей – останавливаюсь, думаю о чем-то и возвращаюсь к вокзалу.

Еду домой. Сижу на заднем сиденье машины и вдруг, как будто бы вижу себя со стороны: руки сложены на коленях, волосы убраны сзади в прическу, лицо как будто немного устало и измождено; губы плотно сжаты, а серо-голубые глаза устремлены в одну точку и неподвижны. Не плачу, как бывало когда-то раньше.

По приезде мы узнали новость – старец Феодор тихо скончался в своей пустыньке и теперь можно будет только приехать и поклониться его мощам. В каждой своей молитве я поминаю его. Научилась чему-то. Чему-то учусь. Вот только смогу ли рассказать кому-нибудь?

Алёна Васелькова

Изображение: Джогин Павел Павлович. На Валааме.